и, несмотря на время, будет готов тебя принять. Назовёт цену — заплатишь в два раза больше, в благодарность. И до тех пор, пока не приведёшь себя в человеческий вид, я отказываюсь видеть тебя в доме Сато. Ты меня понял?
Слова обожгли как пощёчина. Юки поднял взгляд, в этот раз даже не пытаясь скрыть полыхающую в нём злость. Голос дрожал. Да нет, Юки сам весь дрожал, с трудом заставляя себя оставаться на месте и сохранять лицо. Не разреветься, как ревел в детстве, стоило отцу хотя бы немного повысить голос.
— Ты всегда учил меня… учил, что надо принимать себя таким, какой есть. Ценить. Трезво оценивать плюсы и минусы и работать над ними.
— Совершенно верно. Потому ты немедленно…
— Здесь перед тобой тот, кто я есть! Как ты говорил: стремление к лишним, пустым переменам — побег от себя и позор для…
— Это не ты! — звонкая оплеуха в этот раз обожгла лицо по-настоящему. Отец за ворот втащил в коридор, грубо развернул перед зеркалом, ткнул в него как кошака в наделанную в неположенном месте лужу:
— Это чучело не мой сын!
— Нобуо-сан! — пронзительный окрик матери заставил отца чуть ослабить хватку. Юки не мог повернуть голову, всё ещё остававшуюся в подобии захвата, но видел в зеркале, как побледнела мама, как перекосило от ярости отца. Как чуть не плакала Акеми, которая выглядывала из кухни, прижав к груди полотенце.
И это… его дом?
Дом, в котором, несмотря на всё произошедшее, ждут возвращения Сато Юки из школы. Ждут Сато Юки, который должен образцово поступить в университет, чтобы потом стать образцовым экономистом. Ждут Сато Юки, который давно исчез и никогда не вернётся.
— Прости… за беспокойство, отец… — Юки перехватил его руку, с силой отвёл в сторону. Осознал вдруг, насколько физически превосходит того, в чьей силе и власти над собой никогда не сомневался. — Раз двери дома для меня закрыты, в следующий раз согласую визит как гость. Хорошей ночи.
Поклон. Пятнадцать градусов. Тридцать. Сорок пять… Сайкэйрэй¹. Ведь он извиняется и искренне сожалеет, верно? С лица отца схлынула краска, теперь он побледнел, не то от изумления, не то ярость перешла все границы. Мама попыталась вмешаться, но отступила сама. Только низко поклонилась в ответ.
Отец коротко дёрнул подбородком в сторону двери.
Ну вот и всё.
Как хорошо, что Юки успел снять квартиру.
Остыл он быстро.
Праздничное настроение, с которым Юки возвращался в родную Осаку, испарилось. Зато он показался родителям и сестре, дал понять, что в полном порядке.
Что дальше, Юки представлял слабо. В снятой квартирке он собрал самый необходимый минимум вещей, не задумываясь о том, что ещё может понадобиться в жизни. Компьютер, например, так и стоял в привычной комнате на втором этаже дома, из которого только что выгнали. Вместо сильной игровой машины Юки купил простенький ноутбук, чтобы общаться, отвечать на почту и читать новости, статьи, искать всякую информацию.
Впрочем, вряд ли отец запретит Юки забрать вещи. Если ссора затянется — потребует этого сам. В крайнем случае Юки может заглянуть, когда дома будет только Акеми…
Квартира.
Простенькая однушка-студия, которую Юки снял в удобном районе. Там была более-менее оборудована кухня, стоял новый холодильник — маленький и практически пустой, — журнальный столик, дзабутон², электрическая плитка и буфет в пару полок. На этом всё. Коробки Юки почти не распаковывал, кровати не было, как и дивана или кресел. Свёрнутый в углу футон; подушка и пара комплектов белья во вделанном в стену шкафу. Один из них так и лежал в магазинной упаковке.
Место, которое сложно назвать жилым или своим. Уж точно не дом.
Одинокое и пустое пространство, оборудованное под жильё.
Шаг замедлился. Юки остановился посреди пустого тротуара и угрюмо посмотрел на небо. Свет города мешал видеть звёзды. Бесподобно яркие в иномире, здесь они прятались и тускнели. Юки самому бы куда-нибудь спрятаться. «Потускнел» он и так. На сердце висел тяжёлый ржавый крюк, вытягивал душу. Душа ныла, сопротивлялась и ни в какую не хотела идти в квартиру. Там будет одиноко, тоскливо и холодно. Тесно после бескрайнего пространства иномира. Леса, луга, горы… Возвращаться в город было очень странно, но возвращения именно в Осаку Юки действительно ждал как праздник. Он скучал по семье: от строгости отца до уютного щебета матери и капризов Акеми.
Что теперь?
За спиной раздались частые-частые шаги, скорее уж бег. Сестрёнка остановилась рядом и тяжело дыша оперлась на колени.
— Папа… не прав… — выдохнула она, едва справляясь с голосом. — Он сам знает, что не прав, готова спорить! Ты тоже не злись слишком сильно, ладно? Не ссорьтесь так, ладно? С ним мама поговорит и… и… и вообще! Родители ходят на работу, ты ходишь в разломы, а теперь вообще из дома ушёл! С Рю… — Акеми сглотнула, яростно помотала головой. — Я не хочу оставаться одна. Не вот так! Не совсем! Мне скоро двадцать, ясно?! Вот возьму и вернусь в проходчики. Ясно?
Юки вздохнул и легко потрепал сестру по волосам.
— Не говори ерунды, мелкая. Я не смогу ходить с тобой и буду волноваться. Помирись лучше с Сайто. Я же вижу, что ты скучаешь. Ты сама понимаешь, что сделала тогда большую глупость. Как он мог её поддержать? Ну?
— Ну нет! Пусть он со мной мирится, ясно? С чего я вообще должна за ним бегать?! Вы, парни, слишком много о себе мните, вот. Особенно он!
— Как знаешь, — Юки развёл руками и напомнил, что обещал сам себе не вмешиваться. — Со мной на свидание пойдёшь? Приглашаю… Да вот, хотя бы в Умеду. Я был у них пару раз. Хороший кофе и выпечка на любой вкус.
— Ха-ха! Ну, братик, перед тобой какая девушка теперь устоит?
Акеми звонко рассмеялась и подхватила Юки под локоть:
— Отлично! Вперёд в Умеду! Раз это свидание, то ты угощаешь. Расскажешь, как там было, в разломе?
— Даже покажу. Я сделал пару фотографий. Вышли очень странно, но телефон выдержал. Может, ты пошаманишь, превратишь в хорошие пейзажи?
— Легко! Ну, я надеюсь, что легко. Я гуглила фотографии разломов, их мало и все очень странные. Там технике совсем плохо, да?
— Глючит, садится очень быстро. Процент, наверное, в минуту. Если пытаться фотографировать, сходит с ума. Звонить я не пробовал, всякую связь вроде блютуса тоже… А в выключенном состоянии кирпич
